К 2016 году в России должны появиться 25 инновационных кластеров - 25 «точек роста», где будут создавать и внедрять в жизнь новейшие отечественные разработки. Но русских Пало-Альто из этих кластеров не получится, вместо молодых ученых в кластерах поселились советские промышленные гиганты, требующие бюджетных вливаний
Москва. 7 августа. FINMARKET.RU «Все, что у нас ни делается, получается автомат Калашникова» – пошутил в мае этого года президент Путин, осматривая новую отечественную промышленную разработку – Олимпийский факел для Игр в Сочи. Шутка, восходящая к советскому анекдоту про рабочего, который вынес со своего предприятия запчасти для трактора, но смог собрать из них только легендарный автомат, как нельзя лучше подходит к истории про создание в России инновационных кластеров – специальных мест, где с помощью государства наука и промышленность будут рука об руку ковать новую экономику.
Перенять передовой опыт западных стран по объединению компаний для создания инноваций придумал Дмитрий Медведев, активно пропагандировавший модернизацию экономики во время своего президентства. Через два года после начала отбора заявок Министерство экономического развития и Высшая школа экономики подготовили доклад с промежуточными итогами этого амбициозного проекта. «Финмаркет» ознакомился с текстом и узнал, что инновационные кластеры по-русски – это объединения крупнейших заводов с крупнейшими институтами, наполовину финансируемые из бюджета.
Мода на кластеры шла в Россию 40 лет
Россия – родина «инновационных гигантов»
В 2012 году в России был объявлен конкурс по отбору пилотных программ развития инновационных территориальных кластеров. В Концепции долгосрочного социально-экономического развития чиновники уточнили, что кластеры могут быть двух типов: высокотехнологичные и инновационные или территориально-производственные.
Изначально отобрали 94 заявки. Принимали только те заявки, которые были потенциально конкурентоспособны на мировом рынке и имели большое число образовательных и исследовательских организаций. По итогам двухэтапного конкурса было одобрено создание 25 кластеров – 26 % от общего числа отобранных заявок. Их поделили на две группы: одни сразу получат деньги из федерального бюджета (1,3 млрд. руб.), другим еще надо поработать над заявками.
Инновационная карта Родины
Кластеры – лидеры по научным инвестициям
А вдруг отнимут?
Михаил и Надежда Бек из Научно-учебной лаборатории сетевых форм организации в своем цикле статей об инновационных кластерах пишут, что вся эта система в России могла бы заработать, но, как и всегда, есть проблемы институционального характера, которые отпугивают бизнес от совместной работы с государством.
Павел Кудюкин, Высшая школа экономики
«В принципе крупные компании могут быть паровозами, вокруг которых формируется развитая сеть малых и средних компаний, которые создают новые рабочие места. Кластеры в развитых странах имеют чаще всего сложную структуру. Крупные компании, вертикально и горизонтально интегрированные, в Южной Корее являются основными участниками кластеров. Но очень часто кластеры формируются вокруг нескольких крупных компаний, на обслуживании которых работает средний и малый бизнес на аутсорсинге. И нет противопоставления средних, крупных и малых.
Правильнее было бы, если бы государство вкладывало в этом случае средства лишь в инфраструктуру и создание поддерживающих институтов, а не в производство. Но поскольку у нас вообще очень хитро устроенная экономика, и велика роль компаний с государственным участием, возникает вопрос. Те же Ростехнологии, которые являются некоммерческой организацией и объединяют множество компаний, их считают государственным участием или нет? Он не второстепенный с точки зрения того, как устроено управление.
Здесь появляется такая дилемма: насколько участие таких компаний отвечает на запросы рынка, а насколько - реагирует на политические команды. Есть перекос в том, что государство устраняется из тех областей, где оно нужно, и начинает влезать в те сферы, где условия должен диктовать рынок. Инструмент сам кривовато скроен, а плюс к этому – как он будет работать в шаловливых ручках нашего чиновника, это большой вопрос».
Юлия Цепляева, BNP Paribas
«Это очередная попытка провести революцию сверху и продвинуть страну вперед, но все предыдущие попытки закончились неудачами. Вспомните создание чемпионов роста, когда выбирались крупные компании в отрасли, которые должны были тянуть весь сектор за собой. В результате монополизация в стране достигла опасного уровня. Затем созданы были наукограды, а после – Сколково, создание силиконовой долины. Пока мы видим лишь череду скандалов.
Мне не нравится идея на государственные деньги финансировать очередной кластерный наукоградный проект. Я понимаю, что нужно диверсифицировать и продвигать инновационные технологии, но разумнее было бы ослабить петлю регулирования, а не усилить его, давая государственные деньги.
Мне не нравится заданность регионов, потому что выбор должен делаться по экономическим, а не по политическим мотивам. Развивать национальные окраины пытались еще в Советском Союзе. Это, конечно, здорово, но когда вы начинаете проект на Дальнем Востоке, то политические цели достигаются, а в итоге появляется мост на остров Русский, по которому никто не ездит. Нужно определиться с целями: добиться экономического результата, максимизировав прибыль, а частные компании тогда вряд ли пойдут в Сибирь. Там нет кадров и населения. Вряд ли это будет Северный Кавказ, где нет квалифицированных кадров. Надо тогда откровенно сказать, что цель - это выравнивание страны по доходам и давать субсидии территориям.
Пока мы не можем похвастаться успехами подобного рода, что мешает восторженно встретить новые серьезные миллиардные вложения».
Андрей Введенский, директор департамента развития инфраструктуры ОАО «РВК»
«В мировой практике кластеры – это инструмент ускоренного достижения мировой конкурентоспособности вовлеченных предприятий и игроков через использование новых инструментов бизнес-коммуникаций, инвестиционного и контрактного сотрудничества. И если участники кластера четко понимают взаимные интересы, то они обязательно сумеют структурировать взаимодействие и добьются успеха.
Программа МЭР по поддержке кластеров сейчас находится в операционной плоскости. Только 14 кластеров из 25 финалистов смогут рассчитывать на финансовые субсидии МЭР и то при условии софинансирования со стороны региональных бюджетов. В результате выявляются два важных аспекта.
Не все из 14-и финалистов, попавших в «шорт-лист», готовы создавать механизмы софинансирования с региональными ведомствами. Едва ли те, кто не получат финансирование сохранят ранее задекларированные намерения. Тем не менее, среди кластеров-финалистов есть и такие, которые к старту программы МЭР были уже сформированы по кластерному признаку, объединив различных участников [существующей] экосистемы региона».